Время — московское! - Страница 24

— Для профилактики.

— Брось.

— У меня защита хвоста сигналит. Облучение радиоприцелом.

— Это не он.

— Откуда уверенность?

— От радара.

Ой, мама… Групповая скоростная цель! И притом сравнительно близко! Тоже, надо думать, не дураки, идут на предельно малой высоте и только сейчас вышли из радиотени очередного кряжа.

— Фантом выпускай!

Меркулов не ответил.

— Отзовись!

Капитан-лейтенант молчал. Но, увидев, как от его «Дюрандаля» благополучно отделились обе половины фантома, я сделал вывод, что у него все более-менее в норме.

Так же молча Меркулов провел грамотный отворот со снижением, еще теснее прижимаясь к земле. Я повторил.

Клонские истребители (кто б сомневался, что групповая цель — это они?) с радара пропали. Станция защиты хвоста заткнулась, а значит, супостаты тоже потеряли нас из виду.

Неожиданно ожил приемник. Вызов на четвертом канале.

— Вызываю флуггеры на курсе сто семьдесят!

— Вас слышу. Назовите себя.

— Данкан Тес, пилот русского флота. Вы Меркулов?

Так вот кто у нас на хвосте висит… Ну до чего же фронтовой мир тесен! Дантес, здравствуй моя радость, не успел соскучиться… И как это трогательно, услышать из уст американца: «Пилот русского флота»!

— Я лейтенант Пушкин. Капитан-лейтенант Меркулов в соседней машине. Что вы здесь делаете?

— Мы с Тексасом видели, как вы взлетаете. Поговорили с солдатами, решили помочь. Тексас сбит огнем с земли. Я один здесь.

— Спасибо, Данкан. Если хотите — присоединяйтесь. И предлагаю меньше болтать.

Я хотел добавить короткое «аспиды неподалеку», но сделал скидку на иностранца. А вдруг он еще не научился понимать наш пилотский жаргон? Пришлось объяснять более пространно, хотя сам же я и предложил болтать меньше:

— В тридцати пяти километрах от нас на малой высоте идут конкордианские истребители.

— Я знаю. Беру их на себя. Назовите ваш будущий курс, чтобы я знал где догнать вас потом.

«Куда тебе, дитя прерий, тягаться с четверкой, а то и шестеркой «Абзу»? Уделают они тебя. И хорошо еще, если не всухую».

Впрочем, до этого ли мне? Если товарищ Дантес хочет отдать свою жизнь за товарища Пушкина — имеет право. И уж подавно имеет право не выслушивать нудные нотации о том, что гибель его будет бесславна и бессмысленна.

— Генеральный курс сто восемьдесят и так до самого полюса. Скоро высоту наберем, иначе топлива не хватит. Как поняли, Данкан?

Но парень исчез из эфира так же внезапно, как и появился. Зато вернулся Меркулов. Правда, говорил он так, будто при каждом слове в него вбивают по гвоздю и ему приходится замолкать, чтобы перетерпеть очередную вспышку боли.

Собственно, так ведь и было: нейроблокада переставала действовать.

— Вот. А ты. Говорил. Валить. Наш парень. Российский.

— Американский, раз уж на то пошло. Как рука?

— На хер рука. Новую. Куплю.

— Нам еще часа два лететь. И на полюсе там невесть что. Может, вернешься, пока не поздно? Тебе в стационар надо, а не это вот.

— Отставить.

Что ж, визиволлен, как сказал бы Людгер Ходеманн.

— «Ксенофонт», «Ксенофонт», вызывает Александр Пушкин, гвардии лейтенант российского военфлота… Вызывает лейтенант Пушкин, позывной «Лепаж»… Эскадрилья И-02 19-го отдельного авиакрыла, преобразованного в начале марта во 2-е гвардейское… Борт приписки «Три Святителя»… Вызывает Пушкин… Уникальную сигнатуру позывного дать не могу, нахожусь на чужой машине…

Эту шарманку я прокрутил раз двадцать, ответом же мне служила многозначительная тишина.

Передачу вел в самом широком диапазоне, на предельной мощности. Мои цифровые свисты, треск и пришепетывания слушала небось целая флотилия конкордианских фрегатов. Чтобы расшифровать мою трепотню, им требовалось не меньше пяти часов, а вот запеленговать свистуна было делом двухсекундным.

Я сменил пластинку.

— Твою мать… Так твою мать и этак за ногу, «Ксенофонт»… Вызывает Пушкин… Это не шутка, такая у меня фамилия… Сигнальных фоторакет не имею… Нет у меня ваших драных сигнальных фоторакет, понимаете?..

Какая разница, что говорить, если эти ребята все равно не слышат?

— «Ксенофонт»! Отзовитесь, сперматозоиды, у нас с напарником топливо на исходе… «Ксенофонт», падаем через пятнадцать минут… Через пятнадцать минут амба, понятно вам, козлы драные?..

А если слушают все-таки, но не могут ответить?

— Вот что, «Ксенофонт», я скоро из эфира уберусь и надоедать вам перестану. Так вы уж потерпите еще немного, примите устное донесение. Один ваш курьер, старлей Кабрин, дотянул до Глетчерного…

Дальше я рассказал все обстоятельства своего ультракороткого знакомства с Кабриным. Поведал о том, как мы с Меркуловым честно пытались доставить послание Иноземцева адресату. И как нас, двух идиотов, одного раненого, а другого контуженного, чувство долга привело на ледяной край мира, где не оказалось ничего и никого, даже врагов.

Закончил я свою речь, адресованную звездам и туманностям, следующим образом:

— В общем, я не думаю, что главком Пантелеев пришлет сюда флуггеры с полномочными курьерами. Потому как обстановка аховая. За космодром «А» расписываться не буду, я его сегодня не видел. На летном поле «Б» полтора часа назад уже шло встречное танковое сражение. К Глетчерному со стороны озера двигались крупные силы противника. Поэтому вы должны действовать немедленно и притом на полную катушку. Мои сведения может подтвердить капитан-лейтенант Меркулов, который пилотирует соседний «Дюрандаль».