Время — московское! - Страница 124

К оглавлению

124

Присутствовавший при этом разговоре Свасьян холодно заметил:

— Всего лишь грамотная концепция рейдовых частей особого назначения. Этой концепции не двадцать лет, и не сорок, а пятьсот сорок.

Ферван, похоже, не понял юмора.

— Что вы хотите сказать?

После того как батальон подполковника понес потери в бою с клонскими «Шамширами», Свасьян не был склонен к любезности с врагом, пусть даже давно плененным и кротким, как овечка. Я Фервана терпеть не мог по своим причинам, но все же отдавал ему должное как ценному источнику информации о Глаголе, и потому вежливо пояснил:

— Подполковник имеет в виду, что его батальон пользуется стандартным оборудованием. Оно создано не для данного конкретного случая. Концепция рейдовых частей изначально предполагала, что в любой момент осназ могут выдернуть из пункта постоянной дислокации и выбросить на голову ксеносуществам в кипящую метановую атмосферу. Поэтому ключевым требованием было создание достойных условий проживания для осназа на самых отвратительных планетах и планетоидах.

— У нас, разумеется, есть что-то подобное, — пробормотал Ферван. — Но скорость, с которой вы все это устроили, внушает уважение…

Свасьян не удержался от шпильки:

— Удивительно, вы же офицер. Вам что, не рассказывали об оперативных возможностях армии противника?

— Не в таких подробностях. Нам, откровенно признаться, в основном разъясняли, насколько плохо живут люди Объединенных Наций.

— И насколько же плохо?

— Очень, очень плохо. Объединенные Нации страдают под игом трехголового змея, изблеванного Ангра-Манью. Головы этого змея — российский гегемонизм, европейский атеизм и азиатский буддизм.

— Саша, а европейцы действительно атеисты? — спросил у меня Свасьян.

— Понятия не имею, — честно ответил я.

«Кирасир», на борту которого происходил наш разговор, круто снижался. Через несколько минут мы должны были приземлиться в военном городке на дне Котла.

Лимб остался позади.

Позади остались груды черного железа. И длинные ряды свежих могил у подножия горы В-2.

Глава 4
На Грозном

Апрель, 2622 г.

Субмарина противокосмической обороны «Иван Калита»

Планета Грозный, система Секунды


«День Ормазд месяца Ардибехешт, то есть 19 апреля.

Я все о себе да о себе…

Скажу кое-что о Полине.

Позавчера вечером мой дорогой ксеноботаник совершил открытие. Насколько оно важно для земной науки, я судить не берусь, но, уверен, полковник Святцев им заинтересуется.

Все то время, которое заняло наше путешествие на субмарине, Полина занималась останками вольтурнианского всеяда. Того самого, которого подстрелил сержант Николаевский в день нашего прилета на Грозный.

Путем скрупулезнейшего исследования тканей всеяда ей удалось обнаружить нечто в высшей степени неожиданное: перед нами не обычное существо, а, если можно так выразиться, биологический бот. Внутри всеяда находятся два миниатюрных электронных контура управления, которые связаны с мозгами и органами чувств этой омерзительной твари. Неизвестно, как именно все это работает, но Полина резонно предположила, что всеяда можно неким образом программировать. Нет никаких сомнений, что перед нами — биологическое оружие, которое завезли на Грозный клоны.

Теперь Полина и два специалиста-электронщика субмарины «Иван Калита» разбираются, как устроены связи между электронной начинкой и мозгами всеяда. Это нужно для того, чтобы понять, есть ли возможность дистанционно управлять многоногой мерзостью. Или, быть может, им удастся сконфигурировать импульс, который выжжет контуры управления или хотя бы внесет помехи в их работу?

Мы тем временем достигли устья фиорда Крузенштерна и ненадолго всплыли. Впервые за неделю стоял под открытым небом и дышал свежим морским воздухом.

Боюсь, когда мы достигнем пункта назначения, времени писать у меня почти не будет. А ведь я так и не дошел до главного.

Я должен поторапливаться!

Вот что рассказал инженер-капитан Оберучев.

В январе на Грозном еще шли серьезные бои, причем с русской стороны в них тоже принимали участие флуггеры. Сам Оберучев был начальником инженерно-технической службы одного из истребительно-штурмовых полков. Его люди обеспечивали полеты «Горынычей» и «Белых воронов» с временных площадок, оборудованных в джунглях.

Потом клоны все-таки добили все крылатые машины до последней. Уцелевший персонал военфлота влился в ряды танковой дивизии.

В феврале бои продолжались, хотя и с меньшей силой. Причем инициатива в них принадлежала русским танкистам, которые, пользуясь отвратительной погодой, пытались захватить хотя бы немного топлива. Клоны же удовольствовались тем, что обустраивали вокруг Новогеоргиевска противопартизанскую зону и восстанавливали инфраструктуру космодрома, разрушенную в первую неделю войны.

Затем у клонов было, как выразился Оберучев, «мартовское обострение». Две усиленные бригады, которые вошли в джунгли несколькими колоннами еще в феврале, дождались наконец-то ракетно-артиллерийских дивизионов особой мощности, переброшенных из клонский метрополии, и пришли в движение. Они стремились расчленить русскую дивизию на несколько изолированных «мешков». В этом им помогали десанты спецназа «Скорпион».

Клоны несли большие потери на минных полях и в засадах. И все-таки за три недели мучительных боев, бомбежек и обстрелов сквозь полог леса они «дожали» русских. «Мы уже собирались, — признался Оберучев, — дать последний бой, бросить всю технику и небольшими группами просачиваться на северо-запад, за озеро».

124