Время — московское! - Страница 95

«Вара-8… Вот и вся ваша Вара-8, сукины дети, — злорадно подумал русский майор Эйджиев. — Хорошо тут поплясали, ничего не скажешь. Жаль, меня здесь в свое время не было с моим дивизионом… Я бы подбавил жару».

Майор покосился на клонов. Это был, наверное, семидесятый по счету неприязненный взгляд, которым он наградил врагов с момента встречи на Большом Муроме.

— Где тут у вас располагалась комендатура? — спросил полковник-военмедик у старшего офицера клонской делегации. — Или начнем с осмотра ядерного склада?

— Я полагаю, начинать надо со склада.

— Ну тогда ведите… друг мой.

Командир фрегата «Хозяин» между тем был занят своими прямыми служебными обязанностями.

Ему не нравилось задание, связанное с изрядными растратами ценного добра — люксогена. Не нравилась компания офицеров двух враждебных лагерей, которая, действуя под вывеской «Комиссии по перемещенным лицам», теперь занималась пренеприятным делом о конкордианских еретиках. А дело этих еретиков не нравилось кормщику-старшине Гостемилу Ратиборовичу Белоярову пуше всего прочего.

С участием клонских еретиков на рейде планеты Иокаста имел место прегадкий инцидент.

Из Х-матрицы вышел конкордианский фрегат «Киш II». Он почти сразу подорвался на орбитальных минах, но все-таки исхитрился выпустить по линкору «Пересвет» четыре торпеды.

Торпеды имели плутониевые боевые части. Свершилось худшее из всего, что может случиться на войне: звездолетом противника было применено ядерное оружие.

Две торпеды были сбиты зенитным огнем «Пересвета» и охранявшего рейд фрегата «Огневой».

У одной торпеды не сработал дистанционный взрыватель. Она ударилась о бронепояс «Пересвета» и, не пробив его, разбилась вдребезги.

И, наконец, четвертая торпеда взорвалась в нескольких десятках метров перед носом линкора.

Вспыхнуло рукотворное солнце тротиловым эквивалентом 500 килотонн.

Весь линкор от носа до кормы исчез в ослепительной плазменной сфере.

К счастью, за секунду до взрыва «Пересвет» все-таки успел вывести генераторы на штатную мощность и включить защитное поле.

От мгновенной гибели линкор спасло то, что дело происходило в вакууме. За счет этого отсутствовал самый страшный поражающий фактор: ударная волна.

Разумеется, все прочие прелести — световое излучение, радиация и электромагнитный импульс — обрушились на защитное поле корабля в дозах, легко вообразимых человеку с военным образованием.

Защитное поле, рассеивая львиную долю всех частиц, продержалось три миллисекунды — самые страшные миллисекунды! — после чего генераторы отключились.

Связь с обугленным «Пересветом» мгновенно пропала.

Если бы «Киш II» выпустил по линкору еще одну атомную торпеду, одну-единственную торпеду, корабль был бы неминуемо уничтожен.

Фрегат «Огневой», к слову, защитное поле включить не успел. Но благодаря тому, что он находился в одиннадцати километрах от эпицентра, для него взрыв атомной торпеды стал лишь досадным пиротехническим эксцессом.

Поэтому, немедленно выйдя в атаку против «Киша II», фрегат обстрелял его всеми зенитными ракетами, которые оставались в пусковых установках, и приготовился добить торпедами. А если бы торпеды не помогли, командир «Огневого» был полон решимости таранить супостата, лишь бы не дать ему возможности применить ядерное оружие повторно.

В этот момент «Киш II» неожиданно вышел на связь. Некий лейтенант заявил, что является старшим «законным представителем Конкордии» на борту корабля. На фрегате имел место «манихейский мятеж» и ядерное оружие столь нерыцарственным образом применили именно мятежники-манихеи. Теперь же «Киш II» готов сдаться на милость победителя, лишь бы только не началась неограниченная термоядерная война, от которой в конечном итоге выиграет один лишь Ангра-Манью.

Командир «Огневого» не поверил ни одному слову врага. Учитывая, что «Пересвет» не отвечал на запросы и весь его экипаж при известном воображении в ту секунду можно было полагать погибшим, фрегат продолжил атаку и вскоре «Киш II» был разорван на куски торпедным залпом.

Такова была фактическая сторона Иокастинского инцидента в изложении сухой официальной справки, составленной российским Генштабом.

Белояров в свое время окончил Дальневосточную Военно-Космическую Академию на Земле и хорошо представлял себе, что такое Россия. Знал он и людей «старой московской школы», в духе которой неукоснительно воспитывались адмиралы и дипломаты, политики и идеологи Директории.

«Любая планета, любое государство или иное теробразование, где находится хотя бы один гражданин Российской Директории, попадает в сферу международного и интеркосмического права в нашем понимании последнего, — чеканила вводная лекция по «Этике военнослужащего». — Военная доктрина России традиционно исходит из презумпции немедленного и сокрушительного стратегического действия в ответ на любую правовую угрозу — как явную, так и косвенную. Но именно правовую, а не какую-либо еще. Ни прихоть отдельных лиц, ни «партии», «корпорации», «общественное мнение» и прочие кланово-демагогические структуры и фикции не влияют и не могут влиять на принятие стратегических решений. Таким образом, гарантируется фундаментально справедливый и в то же время последовательно миролюбивый характер российской внешней политики — в том числе и войны как ее высшего проявления. Этим же положением задаются и прочные основания этики любого военнослужащего, который, осознавая, что никогда не получит приказов извне правового поля, тем самым в любой ситуации получает полное моральное превосходство над противником».