Время — московское! - Страница 108

К оглавлению

108

Вид танки имели, я бы сказал, задорный.

На башне того танка, который был поближе, я разглядел серый тактический номер: 105.

— Роло, клоны?!

Я не знал, что мне делать: плакать, смеяться, скакать по кабине от радости, обнять Полину, расцеловать ее?

— Ну разве что клоны русских танкистов…

— Роло, объясни немедленно!

— Сама посуди, это же наши, ваши, европейские, русские цифры! А у клонов цифры другие! Пятерка у них, как перевернутое сердечко!»


«День Анарам месяца Фарвардин, то есть 18 апреля.

Я разрешил Полине прочитать все, что записал с 12 апреля.

Разумеется, ради этого ей пришлось прибегнуть к «Сигурду», ведь я веду дневник на шведском. (Интересно, на каком языке читаешь меня ты, дорогой читатель? Надеюсь, не на фарси.)

Полина сказала, что я наконец-то расписался.

— А то, — говорит, — все ты комкал поначалу. И ничего не написал о том, как я помогала тебе эти проклятые баллоны по буксиру гонять!

Полина имела в виду топливо для маневровых двигателей «Мула», которое мы перегрузили с «Сэнмурва».

Хорошо, восстанавливаю историческую справедливость: Полина настоящий герой. И тоже заслуживает Королевского ордена Полярной звезды командорской степени первого класса.

Мне осталось не так и много. Мое повествование уже скоро догонит сегодняшний день и мои записки наконец-то превратятся из сбивчивого и торопливого мемуара в нормальный дневник…

…Увидев русские танки, мы выбрались через стыковочный узел на крышу «Сэнмурва». Я на всякий случай сразу же поднял руки, а Полина закричала: «Ребята! Мы свои, свои!»

Один из танков, подрабатывая водометными движителями, подошел поближе. Люк на башне откинулся, из него выглянул невеселый бородач в танковом шлеме с небрежно пристегнутым дыхательным прибором. На шлеме были под трафарет нарисованы в ряд четыре звездочки.

Танкист что-то грозно потребовал на фарси.

— Не понимаю! Мы русские! — заорала Полина что было сил.

— Бросайте, говорю, оружие! И руки за голову!

— Мы русские, товарищ танкист!

— Какие на хер русские?

— Более вежливо, пожалуйста! — потребовал я. — Вы говорите с женщиной!

— О! — Бородач развеселился. — И этот тип с акцентом тоже русский?

— Он швед! А я русская!

— И откуда вас таких русских на клонском ероплане принесло?

— С Фелиции. Флуггер трофейный.

— Ероплан ходит через Х-матрицу?

— Нет. Мы прилетели на клонском буксире и притащили гидрофлуггер с собой. Буксир, кстати, тоже трофейный.

Танкист присвистнул. После чего приложил палец к крохотной кнопке на стоячем «ошейнике» своего бронежилета и сказал: «Гена, ты все слышал?»

После короткой паузы танкист пояснил своему невидимому собеседнику: «Два человека, мужчина и женщина… Нет, вроде нет. Вылезли из странной клонской колымаги… Не знаю такой. Большой флуггер с поплавками, сел на озеро. А прилетели они… Да!.. С Фелиции!.. Да… Так говорят… Я тоже не верю, я что — идиот?!. Понял, хорошо… А этой дрянью сейчас займемся… Обязательно».

Закончив разговор, он обратился к нам:

— Сейчас к вам подойдет другой танк. Переберетесь на него, станете на корму, за башней. Он отвезет вас в расположение батальона. И запомните: танкисты будут пристально за вами следить. Если ваше поведение покажется подозрительным или вы попробуете сбежать, они незамедлительно применят оружие.

— А внутрь танка нельзя? — взмолилась Полина. — Мы очень устали!

— Внутрь танка вы в таких скафандрах не втиснетесь. А ждать, пока вы их снимете, никто не будет. Не обессудьте.

Мы не стали спорить и перебрались на танк, приткнувшийся к правой скуле «Сэнмурва».

Танк отвалил от флуггера, лихо развернулся и с феноменальной резвостью помчал к берегу.

Из башенного люка показался совеем молодой сержант. Он был чем-то похож на того русского пилота, Николая, «Дюрандаль» которого мы отремонтировали на Фелиции.

Позже выяснилось, что фамилия сержанта-танкиста — Николаевский, так что эти две персоны, вполне возможно, связаны некой мистической связью, о которой сами не подозревают.

— С ветерком катаете, — улыбнулась Полина.

— Так вы правда русские? — Молодой танкист был настроен явно более дружелюбно, чем его командир. Он смотрел на нас во все глаза, почти с восхищением.

— Правда.

— Хотя я швед, — уточнил я.

— Тогда вот что: шлемы свои наденьте, когда в лес въедем.

— Зачем?

— Опасно… Поймете.

— Скажите, а что тут у вас творится?

— Воюем… — Сержант помрачнел. — Если честно, угораздило же вас из всех планет выбрать Грозный! Летели бы хоть куда… Да на ту же Клару! Там бы вас клоны упаковали в лагерь и сидели бы вы спокойно до конца войны, печенье жевали.

— У нас была возможность сидеть спокойно, — надменно сказала Полина. — До самого конца войны, и притом без всякого лагеря. Но в один прекрасный день я решила, что должна быть со своей страной.

Танкист вопросительно посмотрел на меня, будто бы желая спросить: «Ну подруга ваша что-то решила. А вы что же — своего мнения не имеете? Или вы настоящий подкаблучник?»

— А я полетать хотел, — ответил я на его немой вопрос. — И мне, если честно, было почти все равно куда… А что на Грозном — так плохо? Вы ведь вроде отлично держитесь?

Не ответив, сержант оглянулся через плечо на приближающийся берег.

— Так, шлемы, шлемы… Быстро! И защелкнуть их не забудьте, по-настоящему.

Вот и пришлось, не успев вдоволь надышаться вкусного озерного воздуха, снова закупориться в опостылевших скафандрах.

108